Суицид - превенция, интервенция, поственция. Часть 3

ГЛАВА 7. КОГДА САМОУБИЙСТВО СОВЕРШЕНО: ПОСТВЕНЦИЯ.

Термин «поственция» происходит от латинского «post», что означает «после», «в последующем», «позже», и слова «venire» (следовать). Термин «поственция» был впервые (1971) предложен Эдвином Шнейдманом для обозначения процесса помощи семье и друзьям после смерти от суицида близкого человека. Помощи, как называет их Шнейдман, «оставшимся в живых жертвам». Близкие суицидента реально становятся жертвами. Как отмечает Шнейдман, они утрачивают «неотъемлемое право жить без печати самоубийства». Он добавляет: «Исследования показывают, что у переживших самоубийство близкого повышается заболеваемость и смертность в течение года после смерти любимого человека по сравнению с людьми аналогичного возраста, не испытавшими этой потери». Хотя смерть любого человека опустошительна, тем не менее скорбящие могут найти утешение, что такова была Божья воля, или принять неизбежную реальность о конечности жизни. Насколько же более травмирующей для близких должна быть смерть вследствие суицида. В чем же тогда близким найти утешение? Самоубийство является самой жестокой смертью для тех, кто остается в живых.
Те, кто окружает близких суицидента, в согласии с традицией, считают, что самоубийством совершен «непростительный грех», нарушено общечеловеческое табу, на которое, кроме того, наложен и религиозный запрет. Можно услышать, как с набожностью и благочестием произносится: «Суицид является убийством человека. Это нарушение шестой заповеди и наихудшее из всех преступлений». Очень часто окружающие могут считать семью или друзей самоубийцы частично или полностью ответственными за этот грех. Из-за этого отношения у родственников и друзей умершего возникает невыносимое чувство вины. Для овдовевшего супруга так и остается тайной, не породил ли у жены желания умереть какой-нибудь его недобрый поступок. Родителям кажется, что они обманули ожидания ребенка, и они обвиняют себя за невнимание. А дети могут прийти к выводу, что у них нарушена «психологическая наследственность» и что в них заложено семя, уничтожившее мать или отца. Для большинства близких, чьи родственники совершили суицид, характерен донимающий их вопрос: «Что я сделал не так?»

Процесс горя

Помочь семье самоубийцы можно так же, как и любому человеку, переживающему потерю и горе. Эрих Линдеманн отмечает: «Работа со скорбящими направлена на освобождение от связи с умершим, реадаптацию к окружающей реальности, в которой он отсутствует, и формирование новых взаимоотношений».
Но, утешая скорбящих, следует помнить об особом виде смерти, каким является самоубийство. Среди нас живет много оставшихся в живых жертв. Обычно родственники несут бремя социального «клейма» и реагируют еще большим горем из-за обвинений общества и ответственности, возлагаемой другими членами семьи. Родители, братья и сестры зачастую остро переживают это. Боль из-за ужасной потери испытывают и более дальние родственники после смерти внука, двоюродного брата, сестры или другого близкого человека. Причем их переживания не зависят от степени родства. Друзья погибшего могут страдать от сильных эмоциональных переживаний, связанных с самоубийством товарища. Консультантов и психотерапевтов могут считать «выжившими жертвами» или рассматривать как «некомпетентных» в своей специальности, если суицид совершает их клиент. Соученики, коллеги или верующие одного прихода бывают деморализованы тем, что их близкий отнял у себя жизнь. Внезапность потери при самоубийстве затрудняет психотерапевтическую коррекцию эмоциональных переживаний. A eгo преднамеренность и целенаправленность усиливают вовлеченность в кризисную ситуацию оставшихся в живых.
Единственным средством от горя является само горе. Нельзя уйти от боли, если близкий отнял у себя жизнь. Горе — это естественное человеческое переживание, а не болезнь. Переживать скорбь так же естественно, как плакать, если причинена боль, есть, если испытываешь голод, и спать, если падаешь от усталости. Горе — это способ, которым природа лечит разбитое сердце.
Никто не может сказать, как именно нужно горевать. Не существует никакого известного срока для излечения. Кто-то может бур- но протестовать против самого факта ужасной смерти; кто-то тихо мирится с реальностью. Одни вообще отказываются думать о смерти; другие не могут думать ни о чем больше. Некоторые истерически плачут; некоторые остаются внешне бесстрастными. Кто-то обвиняет себя в случившемся; иные приписывают вину Богу, врачу, медсестре, священнику, другу или семье. Процесс горя не может быть одинаковым у двух разных людей. Не сравнивайте себя с другими в этой ситуации. За улыбкой могут скрываться глубины горя. Лечитесь своим собственным путем за время, которое необходимо именно вам. Таким образом, при потере близкого после самоубийства горе каждого человека сугубо индивидуально и отличается от переживаний других людей.

Примите свое горе

Позвольте себе и другим прочувствовать эмоции, которые являются естественными в случае нанесения этой серьезной раны. Стремление «не подавать виду», «держаться изо всех сил» только обманет вас и близких и приведет к ложному ощущению безопасности
Вначале вас постигает состояние шока. Вы растеряны и поражены случившимся. В голове настойчиво бьется одна мысль: «Я стал зрителем драмы. Но ведь она обо мне и о любимом мною человеке, который убил себя. В это время появляется ощущение онемения во всем теле, обездвиженность, чувство нереальности окружающего. Шок как бы изолирует, ограждает человека от непереносимых переживаний, связанных с ужасной и неожиданной смертью.
Вам не хочется верить в происшедшее. И поэтому вы думаете: «Это кошмарный сон. Когда я проснусь, то увижу, что ничего страшного не случилось». Шок переходит в отрицание, когда появляются тайные мечты о том, что ваш близкий вернется и жизнь будет продолжаться, как прежде. В этих переживаниях для стороннего наблюдателя немало странного. Вы уверены, что самоубийства на самом деле не было, даже если знаете, что оно случилось. В жизни многим людям требуется время для того, чтобы признать горькую правду. Очень трудно сразу и до конца осознать, что вы никогда не увидите любимого человека и не дотронетесь до него.
В горе вас могут охватить стыд и смущение. Помимо социального клейма, накладываемого обществом на самоубийство, вы можете столкнуться с полицейским расследованием случившегося следователем или страховым агентом. Как-то молодая женщина перед замужеством спросила: «Может, мне следовало бы сказать жениху, что мой брат застрелился, ведь раньше я говорила ему, что он погиб в автомобильной катастрофе. Но тогда он может подумать, что моя семья неполноценная и откажется жениться».
Вам может показаться, что вы сходите с ума. Временами вам захочется убежать куда угодно. В уме могут постоянно прокручиваться мысли о том, что чувствовал ваш близкий, совершая этот страшный поступок. Вас поглощает поиск некрологов в газетах о людях сходного возраста, совершивших суицид. Иногда чувство боли становится столь невыносимым, что вам тоже захочется умереть: «Разве не легче умереть, соединиться с любимым, чем выносить боль и мучения?» Переживая это, все же знайте, что вы не сошли с ума и вам потребуется время и значительные усилия для восстановления контроля над своим поведением.
Внезапно возникающий гнев бывает сильным. Его объектом можете стать вы («Почему меня не оказалось дома, когда она свела счеты с жизнью? Может быть, мне удалось бы ее спасти») или консультативные службы («Почему они не предотвратили этого?»). Часто возмущение направлено на суицидента: «Как он смел так поступить со мной и разрушить мою жизнь'?» Эмоциональные переживания после суицида часто приводят к соматическим расстройствам. В груди может появиться острая боль, как будто острый камень давит на ребра. Вы буквально падаете от усталости, но не можете заснуть мучительно долгими ночами. Пища теряет вкус. Вы едите только потому, что это необходимо, чтобы двигаться, или, наоборот, не можете перестать есть. Временами в животе появляются неприятные ощущения или возникает боль в спине. Эти болевые ощущения не воображаемые. Всем телом вы ощущаете мучительную эмоциональную потерю.
Одним из наиболее сильных переживаний вследствие суицида является чувство вины: «Мне следовало быть там... Предложить свою помощь... Попытаться найти правильное решение. Если бы мне это удалось, он был бы сейчас жив». Лишь немногим оставшимся в живых жертвам удается избежать самообвинения. Признаки неблагополучия, существовавшие до самоубийства, часто «выявляются» только после смерти, и поэтому вы упрекаете себя, что вовремя не распознали их. Оставшихся в живых часто преследует мысль, что именно они могли бы предотвратить смерть. Они уверены, что потерпели неуда- чу как люди, обязанные оказать помощь другому. Чувство вины проявляется в форме самообвинений, депрессии или враждебности. Может возникнуть защитная тенденция к поиску «козла отпущения», которым становится человек, наименее способный справиться с этой дополнительной эмоциональной нагрузкой. Его могут прямо обвинить: «Именно ты убил его! Кто, если не ты, позволил этому случиться?» На самом деле, внутри вы обвиняете себя, но в попытке справиться с чувством вины обращаете гнев наружу. Часто на ум приходят мелкие упущения, которые кажутся основными причинами смерти. Снова и снова вы проигрываете происшедшее, придумывая варианты поведения, которые могли бы сохранить ушедшему жизнь. В действительности самоубийство часто происходит на фоне разрушений семейных взаимоотношений. Ему могут предшествовать конфликты и семейное отчуждение из-за алкоголизма, наркомании или антисоциальных действий близкого. Как бы там ни было, вина — настоящая или воображаемая — является самым важным аспектом процесса горя после суицида.
Некоторые могут чувствовать облегчение, являющееся характерной реакцией на суицид: «Слава Богу, его страдания окончились!» Оно возникает, поскольку смерть избавляет вас от тревоги по поводу длительных мучений любимого человека. Примите это облегчение и не давайте ему перейти в неоправданное чувство вины. Помните, что суицидент посчитал в тот момент смерть единственным возможным выходом. И облегчение отнюдь не означает, что вы мало любили его или являетесь черствым, бессердечным или эгоистичным человеком.
В случае самоубийства вы нуждаетесь в том, чтобы излить кому- либо свою душу. В это время очень важно установить то, что Фрейд называл «связями расторжения». Они оказывают терапевтическое воздействие. Подразумевается, что человеку нужно поделиться как хорошими, так и неприятными воспоминаниями о суициденте. По мере их возникновения появляется боль от мысли, что повторения прежних чувств не будет. По мере нарастания боли постепенно начинают ослабевать эмоциональные связи с умершим. Таким образом, переработка былых мыслей и чувств является необходимой частью процесса горя и прелюдией к принятию смерти от суицида как реального факта.

Патологическое горе

Среди многих факторов, обусловливающих искаженные переживания горя, необходимо выделить безвременность потери, вызван- ной суицидом. Гибель, к которой человек не подготовлен, является более опустошительной, чем, например, смерть от хронического заболевания.
Если работа горя не проделана, оставшиеся в живых жертвы страдают от патологического дистресса, характеризующегося отставленными и искаженными переживаниями. Можно проявить большое мужество на похоронах, но нельзя исключить позже возникновения симптомов тревожной депрессии или соматических расстройств. Могут развиться такие психосоматические заболевания, как язвенный колит, ревматоидный артрит, бронхиальная астма или ипохондрия (воображаемые болезни). В последнем случае распирающая головная боль приводит к выводу, что вы больны опухолью мозга; артритические боли интерпретируются как заболевание сердца; запор кажется признаком новообразования. Может появиться обсессивно-компульсивное поведение (навязчивости). И тогда вы будете стараться уменьшить вину стремлением к чрезмерной чистоте или, не желая расставаться с атмосферой похорон и панихиды, неоднократно просить: «Прочтите мне еще раз надгробное слово». Наконец, может возникнуть саморазрушающее поведение, которое принесет вред вашему социальному и экономическому благополучию.
Таким образом, патологическое горе отличается от естественного не только своей необычностью, но и интенсивностью, продолжительностью, приносящими вред физическому и психическому благополучию человека. Если у вас возникают сомнения насчет вашего эмоционального здоровья, следует проконсультироваться со специалистом. Время, непосредственно следующее за самоубийством, является очень опасным: вытесненные желания, забытые воспоминания, контрастирующие мысли могут под влиянием эмоционального стресса выйти из-под контроля.

Когда следует обращаться за профессиональной помощью

Затянувшаяся депрессия и одиночество становятся опасными, если:
• вы чувствуете враждебность к людям, к которым раньше
относились хорошо;
• у вас нет интереса к чему бы то ни было;
• ваше здоровье существенно подорвано;
• вы попадаете в зависимость от лекарств или алкоголя;
• вы избегаете общества и большую часть времени проводите в одиночестве;
• вы думаете о самоубийстве.

Об этих признаках очень важно рассказать кому-нибудь, сведущему в консультативной работе с людьми в состоянии горя. Помните, что обращение за профессиональной помощью отнюдь не является слабостью, а, наоборот, говорит о мужестве и решимости.

Похороны

Как бы ни была тяжела эмоционально возникшая ситуация, но ваш близкий умер и должен быть похоронен. Совершенно естественно, если вы слышите эту ужасную новость, вашим первым побуждением является организовать похороны как можно быстрее и тише. Ведь после утраты велико влияние ауры стыда и бесчестия. В итоге родственники зачастую прибегают к услугам частных похоронных служб.
Однако каким бы тяжелым ни было унижение, вы не в праве ни прятаться от реальности, ни убегать от невыносимой боли. Скрываемые похороны говорят о том, что семья не может вынести позора
и бесчестия. Тот, кто пережил смерть самоубийцы, не обращает внимания на важный факт: если это произошло, то друзья могут помочь своей заботливой любовью.
Похороны дают важную возможность утешить и успокоить присутствующих. Они являются обрядом разлучения. По мере его совершения «кошмарный сон» превращается в реальность. Кроме того, в присутствии усопшего актуализируется переживание утраты, и процесс отрицания скорее переходит в принятие реальности.
В надгробных речах священник должен избегать каких-либо упоминаний о совершенном богохульстве. Важно донести до присутствующих, что покончившие с собой были все-таки людьми со своими сильными и слабыми сторонами. Необходимо упомянуть положительные моменты их жизни, чтобы другие могли вспомнить о счастливых минутах, проведенных с ними, и о ситуациях, в которых по- мощь покойных делала их жизнь лучше. О человеке следует судить по всей прожитой жизни, а не по отдельному поступку, каким бы важным он ни казался.

Дети тоже переживают горе

Человек есть человек, как бы ни был он мал, он, конечно же, нуждается в помощи во время психологического кризиса.
Не позволяйте себе считать, что жизнь неизменна. Одна из самых серьезных проблем молодежи состоит в отсутствии знаний о самоубийстве из-за привычки взрослых хранить тайну. Предоставьте им в доступной форме ясные и простые сведения о суициде.
Дайте им возможность увидеть ваше горе. В ситуации суицида вы настолько поглощены собственной болью, что установить контакт с детьми довольно затруднительно. Ваши чувства не только естественны в трагических обстоятельствах, но и являются основой для выражения детьми собственных переживаний. Гнев, отчаяние и протест так же обычны для ребенка, как и для вас. Следует обращать особое внимание на возникающее чувство вины у ребенка, уверив его, что он никоим образом не виноват в самоубийстве.
Позвольте им разделить семейную скорбь. Детям необходимо проявить эмоции в ходе церемоний, связанных со смертью, — поминок, похорон, погребения, посещения кладбища и т. п. Не стремитесь в одном большом разговоре рассказать «все» о суициде, но настройтесь на продолжительный диалог. Заранее поговорите с ребенком об организации похорон и разрешите ему присутствовать на них. Давая информацию, учитывайте его возраст и уровень развития.
Избегайте сказок и полуправды. Искажение реальности приносит продолжительный вред. Не говорите ребенку о сведениях, от которых его придется отучать. Беседуйте с ним просто и прямо. Лучше, чтобы он услышал об обстоятельствах смерти от вас, чем от приятелей, соседей или из газет.
Сообщите в школу и в места проведения досуга о вашем горе. Пони- мающая учительница, зная о кризисе, может оказать ребенку дополнительную эмоциональную поддержку и лучше понять его поведение в классе. Реакции детей на происшедшее протекают не только на вербальном уровне, но могут включать двигательное беспокойство, замкнутость, агрессивность, соматические симптомы, например, боли в голове или животе, плаксивость и регрессию поведения. Очень часто снижается школьная успеваемость.
С одной стороны, оставшийся в живых ребенок не заменяет его умершего брата или сестру. С другой — если кто-то из родителей кончает с собой, то он не может внезапно стать в семье «мужчиной» или «женщиной». После похорон следует поощрять детей, чтобы они проводили больше времени с друзьями и скорее возвращались к обычным занятиям.
Говорите с ним о том, кто умер. Ребенок нуждается не только в том, чтобы с ним беседовали, но и в том, чтобы говорить самому. Постарайтесь вместе вспоминать не только печальный момент смерти, но и счастливые времена, проведенные с ушедшим. Дети могут испытывать необходимость поделиться воспоминаниями с вами, и с доверенными друзьями. Однако обсуждение интимных вопросов суицида следует проводить избирательно.
Обсудите конструктивные пути преодоления трагедии смерти. Если самоубийство совершил родственник, то формы преодоления этого кризиса у детей разные. Все зависит от того, кем был для них умерший. Не обязательно, суицид должен показаться им достойным способом выхода из затруднительного положения. Скажите им, что пройдет время, боль исчезнет и состояние улучшится. Как бы ни были мрачны тучи, следует немного потерпеть: скоро выглянет солнце.
Если не хватает слов, приласкайте ребенка. Проявление невербального сочувствия иногда более важно, чем слова. Непосредственное проявление любви и поддержки является самым ценным даром для ребенка в состоянии горя. По возможности скорее начните работать с фактами, касающимися суицида. Чем дольше вы откладываете, тем тяжелее будет дорога к выздоровлению.
Примите свое горе. Примите с готовностью телесные и эмоциональные последствия смерти любимого человека. Скорбь является ценой, которую вы платите за любовь. Не бойтесь слова «самоубийство». На его принятие может уйти много времени, но будьте настойчивы в стараниях.
Проявляйте свои чувства. Не скрывайте отчаяния. Плачьте, если хочется; смейтесь, если можете. Не игнорируйте своих эмоциональных потребностей.
Следите за своим здоровьем. По возможности хорошо питайтесь, ибо ваше тело после истощающего переживания горя нуждается в подкреплении. Депрессия может уменьшиться при соответствующей подвижности.
Уравновесьте работу и отдых. Пройдите медицинское обследование и расскажите врачу о пережитой потере. Вы и так достаточно пострадали. Не причиняйте еще большего вреда себе и окружающим, пренебрегая здоровьем.
Проявите к себе терпение. Вашему уму, телу и душе потребуется время и усилия для восстановления после перенесенной трагедии. Скорбь напоминает летнюю прополку цветочной грядки: ее нужно повторять вновь и вновь до наступления холодов.
Поделитесь болью утраты с друзьями. Оставшиеся в живых могут стать паранойяльными, думая, что за спиной говорятся нехорошие вещи и их обвиняют в происшедшей смерти. Поэтому важно не замыкаться от других. Став на путь молчания, вы отказываете друзьям в возможности выслушать вас, разделить ваши чувства и обрекаете себя на еще большую изоляцию и одиночество.
Посетите людей, находящихся в горе. Знания о сходных переживаниях других могут привести к новому пониманию собственных чувств, а также дать вам их поддержку и дружбу.
Можно искать утешение в религии. Даже если вы спрашиваете с укором: «Как Бог мог допустить это?» — тем не менее скорбь является духовным поиском. Религия может оказаться тем, на что вы захотите опереться, переживая горе. Возможно, вам удастся утешиться мудростью Библии, питавшей человеческие души в течение многих веков. Помните однако, что глубина горя не является показателем слабой или сильной веры.
Помогайте другим. Направляя усилия на помощь другим людям, вы учитесь лучше относиться к ним, поворачиваться лицом к реальности, становитесь более независимыми и, живя в настоящем, отходите от прошлого.
Делайте сегодня то, что необходимо, но отложите важные решения. Начните с малого — справьтесь с повседневными домашними делами. Это поможет вам восстановить чувство уверенности, однако воздержитесь от немедленных решений продать дом или поменять работу. Английский философ Томас Карлейль заметил: «Наша основная задача — не увидеть то, что лишь смутно различимо на расстоянии, а сделать то, что находится рядом с нами».
Примите решение вновь начать жизнь. Восстановление приспособления не наступает в течение одной ночи. Начните понемногу возвращать звезды обратно на небо. Держитесь за надежду и продолжайте стараться. Стремитесь пережить еще и еще один день и старайтесь преуспеть в этом.

Помощь оставшимся в живых

Люди начинают помогать скорбящим, когда приходят на отпевание и посещают похороны. Это подтверждает, что у них остаются друзья, хотя их близкий человек и отнял у себя жизнь. Оставшиеся в живых жертвы нуждаются в любой поддержке. После похоронной церемонии друзьям следует остаться с ними. Семья остро чувствует одиночество наедине со страхом, растерянностью и чувством вины. Очень важно, чтобы в это время были рядом понимающие друзья, чуткие к глубине и сложности их чувств. Что же могут дать друзья? Главное — это их лучшее, непредубежденное и неосуждающее «Я». Они явились не оправдывать или порицать: они пришли со своей неуменьшившейся любовью.
Разговоры со скорбящими должны быть естественными, а интерес к трагедии — неподдельным и искренним. Не следует проявлять чрезмерных стараний. Слишком сильные соболезнования только порождают боль подозрений и усиливают вину. Самой важной помощью в работе горя является чуткое выслушивание и эмпатическое проникновение в переживания и мучительные страдания человека. Банальности и клише не помогают. Люди, не уверенные, как себя вести, если кто-то умер, стараются утешить скорбящих приблизительно такими фразами, сказанными из лучших побуждений: «Вы так хорошо держитесь», «Я тоже это пережил», «У вас есть еще двое детей», «Я хорошо понимаю, что вы чувствуете», «Держитесь», «Это обязательно пройдет», «Время все излечит», «Вы еще молоды и опять женитесь».
Поскольку суицид оскорбляет чувство гуманности, могут постараться защитить оставшуюся в живых жертву, заявив, что суицидент «был не в себе». Но сказать, что близкий был «сумасшедшим», еще не значит облегчить груз. Тем более, что это неправда. Можно вспомнить Шнейдмана, Фарбероу и Литтмана. «Большинство суицидентов терзаются страданием и амбивалентностью; у них может быть невроз или нарушение поведения, но они не могут считаться сумасшедшими». Если вы скажете, что чей-то близкий лишился рассудка, то это не повысит его социального статуса, а вызовет страх перед наследственным психическим заболеванием. Ведь близкие резонно считают, что отлиты из той же формы, что и самоубийца. Они постоянно вспоминают, что телесно и психически похожи на жертву. И могут беспокоиться: «Мне постоянно кажется, что я схожу с ума. Наверное, когда-нибудь я покончу с собой, как отец, ведь я так похож на него».
Чтобы отвлечь от этих размышлений, можно сказать: «Мы многого не знаем о самоубийстве, но я уверен, что есть предел бремени, который может вынести человек. Видимо, в тот момент смерть показалась единственной альтернативой невыносимой жизни. Но решения близких не всегда совпадают с нашими». Более того, можно сослаться на мнение, основанное на эмпирических исследованиях: «Я могу точно сказать, что суицид не наследуется». Не старайтесь утешить близких, говоря: «Наверно, это был несчастный случай». Семье следует знать о реальности самоубийства. Или: «Он, наверное, излишне выпивал или злоупотреблял наркотиками, поэтому не понимал, что делает». Так не следует говорить, поскольку неполное или ложное объяснение сложной проблемы ничем не может помочь. Оставшиеся в живых родственники, если им предлагают клише, чувствуют себя еще более одинокими и непонятыми. Вместо того, чтобы говорить, что им следует чувствовать, дайте возможность выразить те эмоции, которые они переживают.
Нет никакого сомнения, что скорбящие люди нуждаются в выражении эмоций. Их можно поощрить к разговору, сказав: «Что ты чувствуешь?», «Скажи мне, что с тобой происходит», «Наверное, тебе очень тяжело?» Нужно сосредоточиться на том, что переживают горюющие в данный момент. Примите их эмоциональное состояние, не пугаясь страха, ярости или паники. Друзья находятся рядом, чтобы не судить, а слушать, поскольку оставшиеся в живых жертвы испытывают необходимость поговорить об ушедшем человеке часто многие месяцы или годы, а не только несколько дней после похорон. Исцеление от утраты является очень долгим процессом. Естественно, что настроение и отношение скорбящих меняются. То, что они не желают беседовать сегодня, не означает, что у них не возникнет такой потребности завтра. Очень долго друзья должны быть чувствительными к изменениям их настроения.
Хотя важно быть вместе, если жертва испытывает потребность поговорить, но никогда не следует настаивать, чтобы она раскрыла свои переживания. Друзья могут просто сказать: «Если у тебя есть настроение поговорить, я охотно послушаю тебя». Но собственно беседа не всегда необходима. Друзья должны быть готовы принять не только эмоции, но и молчание скорбящего. Любовь понимает любовь, и она не нуждается в словах.
Друзьям, как и скорбящим, часто необходимо подтверждение утраты. Плачем люди подтверждают смерть любимого и с его помощью работают над выходом из отчаяния. Слезы не являются слабостью, поэтому плач может быть разделенным переживанием. Если необходимо, можно и смеяться вместе со скорбящими. Одна- ко не с нарочитым легкомыслием, а с искренним наслаждением от обсуждения юмористических ситуаций, пережитых с тем, кто был любим. Помните, что смерть не может запретить смеяться. Если слова кажутся ничего не значащими и пустыми, то прикосновения могут стать самым утешительным способом общения. Пожатие руки или объятие красноречиво расскажет скорбящим, как велика ваша забота.
Если друзей разделяют мили, то они могут написать горюющим письма с воспоминаниями об умершем. Их можно начать так: «Я хотел бы поделиться с тобой своими мыслями, поскольку этот человек очень много значил для меня». Эти письма ценятся очень высоко и хранятся годами. Они напоминают жертвам, оставшимся в живых, о том, как жил, а не как умер человек.
Значительные в силу воспоминаний даты (праздники, именины или годовщины) бывают особенно трудны для скорбящих. В эти дни выбор состоит не в том, будут ли они переживать горе, а в том, как следует им управлять. Друзьям желательно позвонить в эти дни и сказать, что они помнят, думают о них, или пригласить к себе, чтобы провести время вместе. Помните, что скорбящий человек очень долго нуждается в выражении своего страдания. Поэтому никому не следует притворяться, что жизнь продолжается, как раньше, до случившейся трагедии. Расскажите о группах самопомощи, источниках поддержки, которые можно найти в объединениях людей, пострадавших от аналогичной потери. Члены этих групп часто становятся для новичков второй семьей, помогающей выбраться из изоляции и обрести новые жизненные ценности.
Друзьям нужно звонить близким и навещать их. Не спрашивайте разрешения, делайте это!
Запомните: жертвы, оставшиеся в живых, отчаянно нуждаются в продолжающейся любви, поддержке и заботе.

Уход и возвращение

После суицида в некоторых семьях часто говорят: «Мне хотелось бы уйти и больше не возвращаться». Реализуя это и оставаясь в том же доме, они могут убежать так далеко, как будто уехали в дальнюю страну. Они замыкаются в своей комнате, изолируются от друзей и окружения и с горечью размышляют о мучениях.
В изоляции они прибегают к алкоголю и сильно действующим успокаивающим лекарствам. Скорбящие полагают, что снотворные препараты, назначенные умершему или им для лечения какого-то заболевания, не представляют опасности, иначе бы их не назначили. Хотя их прием и облегчает мучительные часы бессонной ночи, но ведет к еще большему уходу в себя и к зависимости от них.
Некоторые в отчаянной попытке отвлечься от тягостной потери любой ценой погружаются в лихорадочную деятельность. Она выражается в появлении фанатической приверженности к какому-либо политическому движению или участии в бесконечных приемах, званых завтраках, обедах и ужинах с дальнейшими длительными телефонными разговорами. Временный спад психического напряжения при этом является преходящим, ибо очень скоро скорбящие устают физически и разочаровываются в псевдоувлечениях.
После похорон близким стоит подумать, какая деятельность в ближайшее время может быть им полезна. Следует начать с постепенного и осторожного общения с друзьями, проявляющими поддержку и понимание. Некоторое время идеи самообвинения бывают достаточно сильными, поэтому эффективным способом уменьшения чувства вины является анализ ошибок прошлого ради памяти о любимом человеке и более разумного поведения в будущем. Цель этой деятельности состоит в использовании опыта горя для того, чтобы вырасти благодаря ему.
В иврите есть слово «тшува». Оно обозначает не только «вернуться», а подразумевает возможность обновления и нового начала. Прошлые неудачи не должны стать роковыми для человека. Искреннее желание построить храм завтрашней светлой мечты на могиле вчерашних страданий является величайшим свидетельством неистребимой силы духа, воспламеняющей человечество.
Иногда бывает так, что одиночество и грусть возвращаются без особой причины. Друзья должны быть готовы к этому. Как бы там ни было, оставшиеся в живых жертвы выживут, хотя будут дни и часы, когда они не захотят этого. Важно помнить, что эти чувства не сохранятся навечно. Живые жертвы самоубийства не могут надеяться, что все забудется. Однако через некоторое время они смогут сами справляться с жизненными трудностями.


ГЛАВА 8

ЭУТАНАЗИЯ: УБИЙСТВО И РАЗРЕШЕНИЕ УМЕРЕТЬ

Эвтаназия: что это?

Теологи, социологи и юристы долго обсуждали моральные аспекты эутаназии: является она милосердием или убийством? Само слово «эутаназия» зачастую неправильно понимается и, возможно, потому вызывает страх. По-гречески приставка «эу» означает «хорошо», корень «танатос» — «смерть». Таким образом, «эутаназия» переводится как «хорошая смерть». Необходимо упомянуть, что при нацистском режиме его значение искажалось и стало связываться с геноцидом и оправданием массовых убийств.
Уильям Нолен в книге «Становление хирурга» описал случай эутаназии 25-летнего мужчины с тяжелым повреждением головного мозга в результате аварии. Три недели его «жизнь» поддерживалась искусственным кормлением и аппаратным дыханием. Уильям Нолен пишет, что ему хотелось выключить дыхательный аппарат и позволить больному умереть. Но: «Я не сделал этого,— говорит он,— хотя многие доктора поступили бы иначе. Вместо этого я ждал и почти молился о наступлении осложнений. Это бы облегчило решение». Они не замедлили появиться. У больного развилась пневмония. Уильям Нолен решил не давать антибиотиков, и через три дня больной скончался. Это может служить примером пассивной эутаназии. Она заключается в отказе от применения искусственных средств продления жизни, таких, как парентеральное питание, искусственное дыхание или лекарственная терапия, если ситуация выглядит безнадежной. При настоящем прогрессе медицинской науки стало возможным поддерживать жизнь больного в терминальном состоянии гораздо дольше, чем раньше.
В 1983 году Президентская комиссия по этическим и поведенческим проблемам медицины подготовила доклад о «праве на смерть». В нем она пришла к заключению, что психически полноценные больные должны иметь право прервать лечение, которое поддерживает жизнь, но не предполагает возможности изменения их состояния к лучшему. В случае, если больной не способен принять самостоятельного решения, оно остается за семьей или другими замещающими ее лицами; только в качестве последнего средства могут быть использованы судебные инстанции.

Прижизненное завещание

В 1967 году Образовательный совет по эутаназии в Нью-Йорке на основании того, что право умереть так же присуще человеку, как и право жить, опубликовал примерный текст прижизненного завещания. Оно выглядит следующим образом:
«Моей семье, врачу, священнику и адвокату. Если придет время, когда я более не смогу самостоятельно принимать решения, касающиеся будущего, пусть это заявление послужит завещанием относительно моих желаний: "Если не будет обоснованных надежд на выздоровление от телесно или психически инвалидизирующего заболевания, я прошу, чтобы мою жизнь не поддерживали искусственными средствами и мне было разрешено умереть. Смерть является такой же неотвратимой реальностью, как рождение, молодость, зрелость и старость, — так или иначе, она обязательно наступит. Поэтому я не боюсь смерти так, как я опасаюсь унижения человеческого достоинства беспомощностью, зависимостью и безнадежной болью. Я прошу, чтобы мне при этом последнем страдании из чувства милосердия были назначены лекарства, даже если они приблизят момент смерти".
Эта просьба высказана мною после тщательного обдумывания, и хотя этот документ не является юридическим обязательством, вы, кто будет заботиться обо мне, надеюсь, почувствуете себя морально ответственными за его исполнение. Я понимаю, что он накладывает на вас тяжелое бремя ответственности, но именно для того, чтобы разделить его с вами и снять у вас чувство вины, я и делаю это заявление».
Прижизненное завещание является полностью добровольным документом и утверждает право личности на смерть. Его главная цель состоит в устранении чувства вины у врачей и семьи, если сделано не все для продления умирания. Вскоре 36 американских штатов разработали законодательство по установлению образцов прижизненных завещаний, однако конгресс США все еще не принял решения по этому вопросу.
В августе 1987 года Службой технологических оценок Конгресса США было проведено исследование, показавшее, что тяжело и смертельно больные люди часто лишены возможности решить, поддерживать ли их жизнь искусственными средствами. Бывший сенатор Джейкоб Джейвиц, умирая от болезни Лоу Геринга, дегенеративного заболевания центральной нервной системы, призвал Конгресс установить национальные стандарты прижизненных завещаний. Он указывал, что у людей должно быть право умереть достойно, «если не осталось никакой надежды». Гарвардский геронтолог Джон Роу, возглавивший Совет консультантов этой Службы, заметил, что их принятие, в частности, задерживается из-за того, что «решение о том, как поступать, когда жизни человека угрожает опасность, час- то связано у врачей с опасениями судебных разбирательств в отношении качества их профессиональной работы».
Проблема смертельного заболевания была подытожена в работе Джереми Барондеса, опубликованной в «Журнале Американской Медицинской Ассоциации»: «Важность признания законным прижизненного завещания и перерастание обсуждения этой проблемы в широкомасштабное движение... является проявлением вовлечения многочисленных медицинских и социальных служб и институтов в изучение умирания. Наиболее важным аспектом являются возможности современных биомедицинских технологий поддерживать основные функции организма человека часто в течение длительного времени у лиц, находящихся в коматозном или децеребрационном состоянии, независимо от окончательного прогноза. Постепенно возрастает осведомленность населения об этих технологических возможностях, равно как и понимание потенциального воздействия эмоциональных и финансовых последствий на больного и его семью. С учетом этих обстоятельств врачам пришлось изменить критерии диагностики смерти, а многие из тех, кто болеет сейчас или могут заболеть в будущем, принимая во внимание жизнеспособность мозга, оказались перед лицом новых и более широких определений жизни.

Пассивная эвтаназия

Решение продлить жизнь человека искусственными или экстраординарными мерами при очевидности фатального заболевания является чрезвычайно трудной проблемой, оставляющей врача наедине с самим собой. Эта дилемма включает вопросы: «Кто должен решать, предпринимать ли героические усилия ч надежде продлить жизнь? Кто принимает решения об их прекращении и когда? Положение еще более осложняется, если речь идет о больном, который не в состоянии решить это. Должно ли решение зависеть от ближайшего родственника, который от души желает прекращения этих мучений, но боится чувства вины? Следует ли врачам, если пациент находится в терминальном состоянии, принять ответственность на себя без боязни перед коллегами и медицинскими сестрами, что они пренебрег ли обязанностями и не сделали «все возможное»? Ведь всегда у врача сохраняются опасения юридического преследования в соответствии с уголовным кодексом за умышленное нанесение вреда или халатность. Следует ли сочувствующему врачу продолжать усилия, когда на самом деле прекращение лечения было бы более милосердным? Что является самой важной миссией медицины: облегчение страданий или их продление?»
К пассивной эутаназии прибегают каждый день во многих частях американского континента. Но лишь малая часть этих случаев становится известной, поскольку врачи просто предоставляют возможность «природе взять свое». И тем не менее остаются люди, противящиеся пассивной эутаназии и настаивающие на том, что врачи должны сделать все от них зависящее для продления жизни независимо от прогноза заболевания. В доказательство своей правоты они приводят случаи, когда признанные неизлечимыми больные чудесным образом выздоравливали. Они утверждают, что «пока есть жизнь, есть и надежда». Если один из родителей, муж, жена или любимый человек смертельно больны, то близкие полагают, что должно быть сделано все для поддержания жизни, несмотря на горе, боль и финансовые трудности. Поэтому человека, выключившего аппарат искусственного дыхания, могут обвинить в убийстве, а больного, разрешившего это, признать виновным в самоубийстве. Следует помнить, что этот взгляд принадлежит противникам пассивной эутаназии.

Активная эвтаназия

Если врач решит не использовать аппарат искусственного дыхания у безнадежно больного человека, то он, как было сказано, пассивно приближает смерть. Активная эутаназия состоит в назначении больному постепенно повышающихся доз обезболивающих лекарств до летального уровня или внутривенного введения воздуха. Таким образом, тот, кто решается на это, активно участвует в смерти человека.
Сторонники активной эутаназии — иногда называемой «правом на самоубийство» — цитируют немецкого философа Фридриха Ницше: «Существует определенное право, позволяющее лишить человека жизни, но не существует прав, в соответствии с которыми мы можем лишить его смерти». Активная эутаназия рассматривается ее сторонниками как средство достижения личной свободы. Каждый, по их мнению, имеет моральное право решать, жить ему или умереть. Именно поэтому решение избрать смерть является окончательным выражением права на свободу человека. Если самые опытные врачи решат, что у пациента в терминальном состоянии не осталось надежды на улучшение, то он или его семья могут воспользоваться этим правом на окончание жизни.
Один из защитников активной эутаназии, психиатр Томас Шаш, в работе «Второй грех» пишет: «Кто не понимает и не уважает права желающих отказаться от жизни, тот, по сути, не уважает и саму жизнь». Вместо термина «суицид» он использует понятие «контроля над смертью». Другой адепт эутаназии, профессор Марлин Коль, использует выражение «эутаназия из лучших побуждений». Он отмечает: «Настаивать, чтобы человека оставили в живых помимо воли, и отказывать просьбам о милосердном освобождении после того, как его человеческое достоинство, красота, надежды и смысл жизни уже исчезли, а ему осталось только прозябать в страдании или увядании,— это жестокость и варварство».
В 1980 году было создано Общество Хемлока для стимулирования законодательства, позволяющего врачам помогать умирающим совершать самоубийства, а родственникам оказывать им помощь без боязни преследования, чтобы человек «мог достойно умереть». Исполни тельный директор этого общества Дерик Хамфри в книге «Путь Джин» описывает, как он помог умирающей жене, положив смертельную дозу лекарства в чашку с кофе. Она спросила: «Это оно?» И Дерик ответил: «Если ты выпьешь эту чашку кофе, ты умрешь. Мы попрощались, и она выпила кофе. Она покончила с собой... Я помог ей и этим совершил преступление». В 1987 году Общество Хемлока насчитывало уже 13 тысяч членов, защищавших право выбора добровольной активной эутаназии для больных в терминальных состояниях.
Следует отметить, что многие представители общественности, включая религиозных деятелей различных конфессий, санкционируют пассивную эутаназию. В 1957 году папа Пий XII отметил, что с согласия умирающего человека «позволительно использовать современные наркотические средства, которые не только уменьшают страдание, но и ведут к быстрой смерти». Он также говорил, что использование аппаратов искусственного дыхания необязательно, «поскольку они не относятся к обычным методам лечения».

Право на самоубийство

В обществе сохраняется большое противодействие активной эутаназии. По юридическим соображениям, а также по мнению моралистов, существует важное различие между разрешением человеку умереть (пассивным) и убийством (активным). Медицинская общественность различает активное преднамеренное прекращение жизни, с одной стороны, и неиспользование чрезвычайных методов ее продления — с другой. В связи с этим Американская Медицинская Ассоциация пришла к заключению: «Прекращение применения искусственных методов продления жизни тела при бесспорных свидетельствах приближения биологической смерти является решением больного и/или его семьи....Преднамеренное прекращение жизни одного человека другим, так называемое убийство из милосердия, противоречит политике нашей Ассоциации».
Герберт Хендин в книге «Самоубийства в Америке» задается вопросом: существует ли право на самоубийство? И заключает, что решительно не существует. Он пишет: «Если бы суициденты решили нанять кого-нибудь в помощь, как это описано, например, в рассказе Роберта Луиса Стивенсона «Клуб самоубийц», то общество имело бы все основания помешать этому».
В Журнале Американской Судебной Ассоциации психолог и юрист Шалмен, по-видимому, выражает чувства большинства американцев: «Никто в современном западном обществе не мог бы высказать даже предложения, что людям, если они захотят, следует разрешить самоубийство без каких бы то ни было попыток вмешаться или предотвратить его. Даже если человек не ценит собственную жизнь, то западному обществу дороги жизни всех». Таким образом, подходы медиков и общественное мнение заставляют законодателей бороться с обоюдоострым вопросом пассивной и активной эутаназии. Ведь, в конце концов, он встанет перед многими из нас.


ГЛАВА 9 ПРИЗЫВ К ДЕЙСТВИЯМ ОБЩЕСТВА

Тема смерти должна стать открытой

«Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать...» (Екклесиаст. 3:1).
В неизбежности смерти нет никаких сомнений — наш час придет. Смерть — это, пожалуй, единственное событие в жизни человека, которое, коль скоро имел место факт рождения, является предсказуемым и бесспорным. Никто не может находиться в неведении относительно конечности жизни.
И тем не менее в нашем обществе на проблему смерти наложено суровое табу. Создается впечатление о существовании общего заговора, связанного с замалчиванием слова «смерть», принимаемого как бранное ругательство. Проблема смерти стала основной запретной темой, заменив секс как неприличную тему для разговора.
Французский философ Франсуа де Ларошфуко еще в ХЧ11 веке тонко уловил это табу, когда афористически утверждал: «Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть, не отводя взора». С давних времен смерть вуалируют иносказательным языком. Люди не умирают, они «уходят» или «отходят», «погибают», «оканчивают свое существование» или становятся «покойными».
Смерть не только камуфлируется; ее обсуждение тщательно избегается. Для многих эта тема является непристойной, они не обсуждают или даже не упоминают о ней. До сих пор в воздухе растворен предрассудок, что если о ней не говорить, то она просто-напросто исчезнет. Смерть «уйдет» сама. Существует и подход, который некоторые социологи называют «умиранием смерти».
Однако это отношение к смерти существовало не всегда. В средние века и позже многие считали смерть обыкновенным аспектом жизни. Из-за высокой смертности она была частым гостем в семьях. В отличие от этого ребенок, рожденный сейчас в Америке, вероятно, проживет более 74 лет, на целые 29 лет дольше, чем могли рассчитывать в начале ХХ века его предки. В прошлом много взрослых и детей умирало дома от пневмонии, дифтерии, полиомиелита и других инфекционных заболеваний. С изобретением антибиотиков, вакцин и улучшением санитарного состояния сегодня практически ликвидированы ранее смертельные исходы этих болезней. Поскольку наши предки были в постоянном контакте со смертью, то они смотрели на нее как на обычный и естественный феномен.
Современный американец переживает смерть своих близких и родственников не чаще одного раза в 20 лет. Обычно это событие происходит не дома, а в больнице. Поскольку смерть не является частой, то она рассматривается не как рядовой повторяющийся факт жизни, а как редкое и из ряда вон выходящее событие. Немаловажно и то, что в прошлом многие люди верили в возможность Воскресения и Спасения, ныне же устои религии и традиций существенно подорваны, что пошатнуло утешение, извлекавшееся из веры в духовное и физическое бессмертие.
Кроме прогресса медицинской науки и изменений религиозности общества, возникли и демографические сдвиги. Некоторые еще хорошо помнят времена, когда большинство бабушек и дедушек, родителей и детей жили совместно или, по крайней мере, вблизи друг от друга. Но сегодня с расширением миграции членов большинства семей разделяют штаты или даже континенты. И это также ограждает их от переживаний, связанных с болезнью и приближающейся смертью.
Следует заметить, что престарелые, наиболее подверженные смерти, находятся часто вне поля зрения близких. В современном западном обществе они стареют в специальных учреждениях. Некоторые старики доживают свой век в домах для престарелых, сообществах пожилых граждан или, в ряде случаев, в больницах. Там они ожидают смерти подобно тому, как в древности ее ждал прокаженный. По мере того как пожилые вольно или невольно покидают узкий семейный круг, у молодых членов семьи уменьшается возможность непосредственно, физически пережить смерть. А многие, более того, даже не видят процесса естественного старения.
Люди ХХ века стараются устранить смерть из жизненной реальности, надеясь, что они могут раскрыть ее таинственную загадку. Ведь у них уже есть достаточная власть над окружающей средой. Исследования космоса и технологический прогресс постепенно становятся прозаическими и обычными. Появляется тенденция рассматривать смерть и умирание как бы со стороны, с точки зрения чего-то супернаучного. Во многих лабораториях мира ученые начали расшифровывать секреты старения, и каждое новое открытие в этой области расширяет перспективы продления жизни. Если бы основные убийцы взрослых — рак, заболевание сердца, почек и сосудов — были полностью уничтожены, то, как считают исследователи, к ожидаемому сроку жизни добавилось бы, возможно, еще 10 лет. Некоторые геронтологи рискуют утверждать, что человек может жить почти беспредельно. Таким образом, люди говорят не о смерти реальных индивидов, а о смерти от какого-либо заболевания, в силу трансплантации органов или гемодиализа. Примитивной верой, что смерть может перестать быть неизбежной, современный человек пытается отрицать или смягчать ее наличие.
Только в течение последних десятилетий смерть и умирание стали достойной уважения проблемой, над которой работают в сфере здравоохранения и социологии. До этого обсуждение смерти было ограничено теологическими размышлениями, философскими толкованиями и литературными описаниями. Не нужно притворяться, что смерть не является основным условием жизни. Эта тема должна стать частью образовательных программ в школах и других учебных заведениях. Тем более, что отрицать смерть никак нельзя в нашем мире войн, насилия и угрозы ядерной катастрофы. Помня о взрывающихся ракетах, убийствах политических деятелей, которые можно увидеть в цвете по телевизору, и о потерях в наших семьях, обществу следует рассекретить тему смерти и сделать ее открытой.

Самоубийство необходимо понять

Как и естественную смерть, самоубийство нельзя игнорировать. Оно было известно с незапамятных времен и совершалось самыми разными людьми, начиная с Саула, Сапфо, Сенеки и кончая Вирджинией Вульф, Сильвией Плат и Фредди Принсом. Независимо от того, завершено оно или нет, самоубийство сопровождается сильнейшими эмоциональными переживаниями, негативными социальными коллизиями и вносит ужасный хаос в жизнь. Никакая работа не требует такого умения, понимания, эмпатии и поддержки, как помощь отчаявшимся людям, не видящим цели в жизни, или семье, пережившей самоубийство близкого.
Карл Меннингер отмечал: «Для обычного человека суицид является слишком ужасным и бессмысленным событием, чтобы он мог его понять. Против него никогда не проводилось широких общественных кампаний, какие были организованы против менее предотвратимых форм смерти. К нему никогда не проявлялось организованного общественного интереса.... Хотя во многих случаях его можно было бы предотвратить с помощью кого-то из нас».

Центр профилактики самоубийств

Давно существуют общественные организации для работы, например, с больными, страдающими прогрессивной мышечной дистрофией, рассеянным склерозом или церебральным параличом. Однако до последнего времени усилия общества по борьбе с такой серьезной проблемой, как суицид, были незначительными. Их нивелировал как бы незримо существовавший вопрос: разве индивид, который хочет покончить с собой, не имеет права осуществить это?
Последние исследования со всей определенностью показали: люди желают совершить самоубийство в течение относительно краткого промежутка жизни. Для того чтобы предоставить потенциальным самоубийцам эффективное убежище, пока не исчезнут разрушительные импульсы, были организованы Центры профилактики самоубийств. Они являются местом, куда отчаявшемуся человеку можно обратиться, если все остальное кажется потерянным.
В Англии еще в 1774 году было создано Королевское Гуманитарное Общество, одной из целей которого было предотвращение самоубийств. В США Национальная Лига спасения жизни была учреждена только через 133 года, в 1907 году. В ней работали чуткие волонтеры, серьезно озабоченные данной проблемой. Ее основал священник Герри Уоррен после неудачной попытки помочь суицидальной пациентке. Она говорила, что не сделала бы этого, если бы он пришел и поговорил с ней раньше. После этого Герри Уоррен создал группу (которая существует и сегодня при Центре Епископальной церкви в Нью-Йорке) для помощи лицам в состоянии суицидального кризиса.
Другой священник, Чад Вара организовал группу помощи суицидентам в Англии, назвав ее «Самаритяне». Он говорил: «Когда я слышу, что обо мне говорят как об основателе "Самаритян", мне хочется возразить. Не я основал их. Они создали меня. Когда летом 1953 года я случайно прочел, что в Лондоне происходят, по крайней мере, три самоубийства в день, несмотря на имеющиеся медицинские и социальные службы, я подумал, что обязательно нужно что-то предпринять....Человек в отчаянии, думающий о самоубийстве, прежде всего нуждается в сочувствующем человеке, к которому он мог бы обратиться: "Вы мне поможете'? "» Первая служба «Самаритян» в США основана в 1974 году в Бостоне. Другие отделения этого уже интернационального объединения распространены от Бразилии до Новой Зеландии и занимаются профилактикой суицидов, оказывая людям в отчаянии дружескую помощь.
Движение превенции суицидов в США получило еще больший общественный резонанс, когда Национальный институт психического здоровья в 1966 году создал Центр по изучению и профилактике суицидов. Для снижения уровня самоубийств ему ставилась задача «сделать это так, чтобы убедительно показать всем, что жизни могут быть спасены». В дальнейшем два клинических психолога Эдвин Шнейдман и Норман Фарбероу в Лос-Анджелесе основали Центр профилактики суицидов, являющийся сегодня одним из самых известных в мире учреждений. Его персонал состоит из психологов, психиатров, социальных работников и большого числа тщательно отобранных волонтеров. С тех пор в США было создано более 200 программ профилактики суицидов.
Существует много вариантов организации учреждений профилактики самоубийств. Их общей чертой является наличие кризисных телефонных линий для оказания экстренной помощи. Их работники устанавливают тесную двустороннюю связь (раппор) с человеком, подверженным риску самоубийства, и вступают с ним в неформальные отношения. Они сообщают, что могут облегчить эмоциональное напряжение, обсудив его проблемы. Телефонный консультант должен оценить суицидальный потенциал абонента. Если человек беседует по телефону с оружием в руке, то, естественно, ему требуется немедленная помощь. Учреждениями, используемыми для отсылок, являются больницы, практикующие психиатры, поликлиники агентства социальной помощи, священники или врачи общего профиля. При необходимости, если абоненту требуется неотложная медицинская помощь, можно использовать полицию. Некоторые агентства считают, что наиболее эффективным средством помощи во время кризиса является семья; другие полагают, что лучшую поддержку могут оказать близкие друзья. Когда суицидальный кризис близится к завершению, абонента можно направить в специализированную службу за психиатрической помощью.
Составными частями программы превенции суицидов должны быть:
1. круглосуточная доступность для нуждающихся;
2. активный поиск людей из групп суицидального риска;
3. выявление и наблюдение за лицами, совершавшими по- пытки самоубийства;
4. службы неотложной телефонной помощи; консультативные службы для населения;
5. массовые образовательные программы, направленные на изучение признаков возможного самоубийства; суточная госпитализация или программа амбулаторной службы;
6. «дом на полпути» для суицидентов (дневной стационар); программа частичной госпитализации в вечернее время, позволяющая больным ходить на работу;
7. неотложная служба психиатрической помощи, включающая превенции и интервенции суицидов;
8. амбулаторная служба;
9. программа неотложных отсылок к врачам, юристам, в агентства по различным видам помощи.
Организованная профилактика суицидов должна объединять кабинеты неотложной психиатрической помощи в больницах общего профиля, центры психического здоровья, психиатрические клиники, церковные консультативные центры, антисуицидальные бюро, службы телефонной психологической помощи и центры лечения отравлений. Каждая из этих служб свойственными ей средствами оказывает важную помощь как лицам, склонным к суициду, так и всему обществу.

Помощь семьям самоубийц

Когда все остальные формы поддержки потерпели поражение, важно организовать помощь оставшимся в живых жертвам. Близкие, пережившие самоубийство, часто чувствуют себя весьма вовлеченными в ситуацию, чего не случается при смерти от других причин. Тот факт, что человек сам пожелал умереть, играет в этой драматической коллизии большую роль. Оставшиеся в живых жертвы могут ощущать позор, бесчестие или отчуждение друзей. Их всех преследует один и тот же вопрос: «Почему?»
Во многих городах США сегодня существуют группы самопомощи для семей и друзей суицидентов. Это не терапевтические группы, предполагающие, что их участники должны быть психически больными. Поэтому обычно в них нет психологов или психотерапевтов. Прежде всего они дают людям возможность собраться и обсудить общие переживания, поделиться волнующими чувствами, тем, что произошло, а также получить поддержку от этого общения. Одна из таких групп «Луч надежды» в городе Коламбус Дженкшен, штат Айова, так определяет свои задачи: «Как потенциальные самоубийцы нуждаются в выражении чувств в атмосфере поддержки, эмпатии и неосуждения, так и скорбящим требуется общение с другими людьми, оказавшимися в подобной ситуации». Нашими целями являются:
1. взгляд на самоубийство как на медицинскую, социальную и психологическую проблему, которая может быть разрешена;
2. развитие сети групп взаимопомощи для поддержки семьи в ситуации суицида;
3. оказание помощи и поддержки скорбящим; соединение скорбящих со «значимыми другими», имеющими опыт переживания горя, чтобы последние, делясь опытом и психологическим ростом после кризиса, помогли им получить новое понимание дальнейшей жизни;
4. взаимодействие со службами здравоохранения путем направления туда членов групп для дополнительной помощи, поскольку профессионалы и группы самопомощи, работая по-разному, дополняют друг друга;
5. проведение исследований по изучению естественного и патологического горя после суицидов;
6. проведение семинаров на тему «Суицид: до и после», посвященных неотложной психологической помощи при суициде (распознавание признаков, ожидаемые реакции, мотивы, развенчание мифов и др.) и процессу горя, для специалистов и волонтеров, оказывающих помощь.
Перед вами прошли впечатляющие примеры того, что общество является не только простой суммой жилищ. Эти группы, помогая создать важные человеческие взаимоотношения, открывают новые перспективы, стимулируют конструктивные перемены внутри личности и вне ее и порождают желание способствовать здоровью и благополучию других людей.
Сегодня имеются вполне оптимистические надежды на будущее. Ученые постоянно совершенствуют свои знания о работе нашего мозга и создают новые средства для лечения психических заболеваний. Повышается образовательный уровень населения, возрастает желание открыто и непредвзято обсуждать вопросы психического здоровья и суицидов.
Но еще предстоит сделать многое. Образовательные программы являются чрезвычайно ценным инструментом в этой работе. Должно расти понимание людьми серьезности этой проблемы для создания новых превентивных программ и проведения исследований, направленных на оптимизацию интервенции и поственции суицида. Специалисты, работающие в области суицидологии, должны получать более глубокую подготовку, чтобы эффективно распознавать самые ранние настораживающие признаки суицида. В школах должны быть введены не только констатирующие программы о самоубийствах, но и обучающие, каким образом лучше всего справиться с кризисом и депрессией. Для всех возрастов необходимо проводить регулярные образовательные семинары и конференции. Законодателям важно понимать необходимость удовлетворения этих насущных потребностей на уровне государства и нации. Общество следует постоянно побуждать к действиям. Оно должно поставить психическое здоровье в разряд проблем особой важности, в противном случае мы рискуем столкнуться с гораздо большим числом скорбящих.
Если суицид позволительно определить как желание умереть, то у нас должны быть воля к жизни и инструменты, которые помогут нам справиться с ним, понимая, что каждая человеческая жизнь уникальна, особенна и достойна сохранения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Жизнь и смерть приходят в мир вместе; глаза и окружающие их глазницы создаются в один и тот же момент. С самого рождения мы уже достаточно взрослые для того, чтоб умереть. Жизнь и смерть исполнены смысла и дополняют друг друга, и одну можно понять только с помощью другой. Умереть — значит прекратить жить.
Обсуждение самоубийства означает прежде всего вскрытие наложенного на него табу. Оно приводит общество, религию и человеческие души к краю пропасти. Саморазрушение может стать парадигмой независимости индивида от всех остальных. Именно по этой причине закон назвал его преступлением, а религия — грехом. Но наклеивание ярлыков не приносит пользы. Важно понять тех, кто взывает о помощи, и оказывать поддержку в минуты нужды наиболее конструктивным образом.
Каждый из нас может что-нибудь сделать в момент кризиса. Это наглядно показано в романе Торнтона Уайлдера «Мост короля Людовика Святого», когда падает мост и переходящие его люди погибают. В попытке понять, что привело каждого на этот несчастный мост саморазрушения, Уайлдер открывает важную истину: «Есть земля живых и земля мертвых, а мост между ними является любовью — единственный путь к спасению, единственный смысл». Именно поэтому смерть любви вызывает любовь к смерти.