Дышать — это счастье

Мне было только 13. Мне казалось, что я уже взрослая. А раз я взрослая, значит и проблемы у меня серьёзные. Я только после болезни и в школе мне поставили прививку Манту. Так как у меня на неё ещё и аллергия, то расползлась она на пол руки. Меня направили к фтизиатру. Тут и началось: те, кто со мной хорошо общались, держались подальше; остальные увидев, что я рядом, говорили что-нибудь вроде «Уйди, туберкулёзница» или «Фуу, заразная». Кто-то сказал, что видел, как я кровью кашляю. Странно, но все поверили. Учителя узнали и подумали, что это я распустила слух, чтобы привлечь внимание, маму в школу вызвали.

Я часто ругалась с родителями. Одна из этих ссор и подтолкнула к мысли о самоубийстве. Утром я достала аптечку и не глядя начала пить все таблетки, которые попадались. От похода в школу отделаться не удалось. Я написала подруге, которая всё это время была на больничном, что она замечательная, самая лучшая, хотя мы перед этим поругались.

В школе мне стало плохо. Я удивилась, когда бывшие подруги подошли и спросили, что со мной. Их было трое. Я не могла ответить и чтобы они не поняли, молча прошла мимо. В глазах потемнело, меня шатнуло в сторону. Они подумали, что я пьяна. Потом было смешно, что они так решили, но в тот момент меня попытались отвести в сторону туалетов, подальше от остальных.

То, что они были не правы, стало понятно почти сразу: пара шагов — и я падаю на пол, не подавая признаков жизни. Очнулась я через минут пять, удерживаемая в стоячем положении у стены туалета. Подруги обсуждали, что со мной может быть. Я, уверенная в том, что сделать уже ничего нельзя, рассказала. Не знаю, откуда они взяли активированного угля, но всё, что было найдено, скормили мне. Меня тошнило, но не рвало. Кому-то пришла в голову идея, что если меня стошнит, всё будет хорошо. Меня держали, разжимали челюсть, пытались дотянуться пальцами до горла. Минут 15 мучались. После, покусанные, измазанные в слюнях, девчонки сдались.

Я не знаю, как они смогли скрыть моё полусознательное состояние. К концу уроков я уже была будто в бреду: могла вдруг начать кричать какую-нибудь чушь, дёргаться. Когда меня довели до чьей-то квартиры, у меня сильно болел желудок. И снова уголь, пальцы... Сварили овсянку на воде. Домой я пришла почти в нормальном состоянии часов в пять. Папа был на сутках, мама не заметила.

И вот в 10 часов вечера меня начало тошнить. Всё, что съела за день, вернулось обратно в белых ошмётках таблеток. Мама переживала, спросила, что я ела. Я ответила, что пиццу и бутерброды.

Это было ужасно. Я не успевала вдохнуть. Желудок был уже пуст, но спазмы продолжались. Так я провела около пяти часов. Я легла в папиной комнате. Дальше состояние бреда: темнота, какие-то голубоватые вспышки, не! понятные синие лица, каждый вдох — огромное достижение, каждый удар сердца — величайшее счастье. В ушах сквозь крики слышны эти самые удары. Не пошевелиться, глаза не открыть. Помню мне казалось, что меня за запястья держал покойный дедушка, пытался помочь…

Рекомендуем: наш бесплатный онлайн курс «Диагностика предрасположенности к суициду - для подростков»

В семь утра начало светлеть. Я открыла глаза. За окном птицы пели. Телевизор включен, СТС, фильм про Коко Шанель. Вот только тогда я уснула. Когда проснулась, было около 12. Папа сидел рядом со мной на кровати. Я хотела что-то сказать, но не смогла. Ни звука. Тогда мне стало по-настоящему страшно. Глаза едва открыты, почти ничего не видно. Через несколько невероятно долгих минут мучений, я услышала свой едва различимый хрип.

Потом смогла открыть глаза. Папа сказал, «не вставай, поспи ещё немного» и ушёл. Я всё пыталась пошевелиться. Постепенно, немного повернуть голову, пошевелить пальцами, сжать руку в кулак. Приподнять тело на руках не удалось, левая рука подогнулась, и я слетела с кровати. Пришла мама, услышав шум. Перетащила меня на кухню по моей просьбе. Я съела какой-то йогурт, выпила чаю.

Только к ночи я могла по стенке перемещаться из комнаты в комнату. Эти четыре метра по коридору за четверть часа…

Я помню каждую мелочь, в основном из-за привычки записывать всё в тетрадях, когда мне плохо. Я исписала две тонких тетради. 22 дня гонений в школе, 23-й день с записями моего решения, 24-й записан вместе с 25-ым. И на листочке, вырванном непонятно откуда: «Это всё оказалось результатом недопонимания. Девчонки обиделись из-за того, что я на них накричала, а потом я сама не подходила к ним или игнорила. А ещё им Света позвонила и сказала, чтобы они за мной приглядели в тот день. Они все переживали. Жить — это классно! Я только сейчас поняла. Чувствовать, как воздух набирается в лёгкие, как сердце бьётся, мышцы напрягаются. Я могу ходить, говорить, а кто-то ведь не может. Сейчас мне в комнату светит солнце, и птицы орут. И всё же это счастье — дышать. Надеюсь это последняя тетрадь с такими записями».

© Pobedish.ru