Мамино предательство

Мне было 14 лет, а младшей сестрёнке 6, когда наша мама решила, что ей сложно жить в этом мире, тяжело тянуть нас двоих при постоянно отсутствующем и пьющем муже. Вот так, внезапно и бесповоротно. Постоянные ссоры с отцом, безденежье и насмешки жителей городка, в котором мы жили, довела её сначала до наблюдения у психиатра, а приём таблеток, дозировка которых была лошадиная (теперь как доктор я это понимаю), сделала её физическое состояние очень тяжёлым. Неудачи в жизни, диагноз у психиатра...

Мы с сестрой тогда совершенно не могли ни на что в её жизни повлиять. Сестрёнка была очень маленькой и просто плакала, когда папа с мамой ругались, а я пыталась защищать маму и ругалась с отцом и его любовницей-собутыльницей, которую он приводил домой для «вправления мозгов» моей маме. Она ведь мешала им наслаждаться жизнью и почему-то скандалила. В общем, папа со знакомым ему психиатром выявили бред ревности и началось лечение. Весь этот ад длится около 8 месяцев, в результате которого у меня пропадает сон, а у сестры резко садится зрение и начинается витилиго...

Помню всё как в замедленном кино. Собираюсь с утра в школу, заходит мама и выдаёт нам с сестрой по две шоколадки (в 90-х сникерс и твикс были роскошью для нас). И просит её простить. За что? Она говорит, что нас оставляет, а сама уходит к бабушке с дедушкой. Во время приёма таблеток она стала чудноватенькая, начала иногда заговариваться, и я воспринимаю её слова как результат действия препарата. Она, слегка всплакнув, выходит из комнаты. Через минуту слышу шум и выбегаю: в коридоре стоит отец, уже одетый и собирается уходить на службу. Мать кричит, хватается за него, при этом вытряхивает остатки таблеток из пузырька в рот. Отходит от отца, запивает это всё водой и говорит всем нам: «Вы этот день потом всю жизнь помнить будете, сволочи». Я совершенно не понимаю сначала, к чему это было сказано, ведь я следила, чтобы она вовремя принимала препараты, готовила за неё, убиралась, ухаживала за сестрой... Она демонстративно ложится на диван и закрывает глаза. Папа махает рукой, говорит, что «Опять этот драмтеатр» и начинает выходить за дверь...

И тут до меня доходит: только вчера купили ей новую пачку, это 50 таблеток по 25 миллиграмм. А в день не больше нескольких таблеток... значит, выпита смертельная доза! Телефона у нас дома не было, вцепляюсь в отца и кричу ему: «Куда пошёл, скорую вызывай!» Он махает рукой и разворачивается идти на службу: «Придурок, тебя же посадят, она записку написала и тебя обвинила!» Тут у отца включается мозг и он убегает к соседям...

Было ощущение, что тебя столкнули с обрыва и ты летишь... колотится сердце и хочется орать со страху. А как же мы с сестрой? На кого ты нас оставляешь, ведь отец нас в детский дом ещё при тебе сдать грозился?! Как ты можешь так нас предавать! Мы просто больше никому не нужны, нас с сестрёнкой затопчут и заплюют окончательно.

Рекомендуем: наш бесплатный онлайн курс «Диагностика предрасположенности к суициду - для взрослых»

И тут в мозгу появилась мысль: «Спасать надо, а не визжать». И тут накрыло полное спокойствие, как будто сама транквилизатора скушала. Голова работала чётко, как и руки. В фильмах я видела, как промывали отравившегося. Я схватила чайник и начала заливать воду в горло матери, которая начинала терять сознание. Она меня уже не узнавала, начала со мной драться, но при этом я успела залить воду в необходимом количестве, настучала ей по щекам... но тошнота не наступала. Поборовшись с ней ещё, удалось засунуть руку ей в горло и нажать на корень языка. Ура, стошнило немного. Ещё воды, тёплой кипячёной больше нет... да фиг с ним, из-под крана... повылетали частично таблетки, но судя по состоянию, уже большая часть усвоилась... похоже ногтями немного повредила ей горло, или из желудка кровь, белая пена... Господи, не знаю, что там, но я продолжаю заливать ей воду. Мама обмякла, еле её держу, говорю с ней, трясу... Блин, 97 кг живого веса – это тяжело... Вижу себя как бы со стороны, но эмоций никаких. Просто продолжаю делать своё дело.

Тут меня кто-то отталкивает — приехала скорая, суетятся тётки в грязных, когда-то белых халатах. Они уже более жёстко трясут её, пытаются разговаривать, вводят зонд и берут большую воронку. Обращаются с ней, как с вещью, пытаюсь вступиться, но меня посылают и приказывают тащить воды. Грею воду, подтаскиваю. Мать белая, какая-то алебастровая. И как кукла из тряпок, вся перемазанная рвотой. Висит стойкий запах медикаментов, блевоты и духов. Гадких, мерзких, очень вонючих. Теперь, когда слышу этот запах, подступает тошнота и начинает болеть голова... Маму кладут на носилки, все бегают, сочувствуют отцу. Он просто герой — жертва в данной ситуации. Я стою с большой кастрюлей того, что вылилось из мамы и не знаю, что с этим делать. Сейчас её унесут, и она может не прийти своими ногами. Я не смогла, не успела, я не спасла свою мать!!!

И тут жирная, размалёванная тётка в грязном, порванном халате, с облупленными ногтями хватает меня за шкирку и орёт: «Ну что, тварь, довели мать до самоубийства!» У меня от обиды выпадает из рук кастрюля со всем этим д..м прямо нам с ней на ноги, она орёт: «Ах ты выродок!», замахивается на меня и убегает вслед за своими коллегами. Слышу, как отец на выходе разговаривает с врачом, называет мать психбольной и жалуется на свою жизнь. Последнее, что я слышу, как он спрашивает о том, как нас с сестрой можно для начала на время оформить в детдом.

И все ушли, а я стою посреди этого разрушенного, перевёрнутого мира и не могу ни заплакать, ни сказать ни слова. Какой-то дурной сон, я сейчас проснусь...

И я проснулась, но в другой реальности, где есть понимание, что ты никому не нужен в этой жизни, что всё, то бы ты не делала, всё обесценится. От тебя отвернулась даже родная мать. Ты — обуза. Первая мысль: «А ведь ещё пузырёк остался, засну и всё»... Но внутри проснулся гнев и я сказала себе: «А вот шиш вам всем, все умрут, а я останусь! Я вам всем докажу, что я чего-то стою и меня нельзя просто так выбросить из своей жизни!»

Мама, побыв 12 часов в коме, вернулась в нашу реальность, но инвалидом. Она проклинает меня до сих пор, что я не дала ей уйти. Но больше попыток у неё не было, сейчас она очень недурно себя чувствует. А я стала доктором, который помог многим людям. Но с того момента я перестала ценить свои достижения, коих по словам коллег и друзей у меня немало. Я уже 15 лет работаю только с самыми непростыми больными (онкология, психиатрия, тяжёлые травмы) и, наверное, до сих пор пытаюсь в каждом из них спасти свою маму и стать для неё хорошей девочкой.

Наверное, самое страшное, что могло быть в жизни — предательство самых близких, родителей, я пережила. Теперь можно жить и не боятся. Теперь я нужна себе и у меня есть опыт преодоления самых страшных обстоятельств. Что нас не убивает, делает сильнее.

© Pobedish.ru