О сопротивлении злу силою

[Агния Львовна]

«Газуй, Федя, во имя Отца и Сына, и Святаго Духа!»
или «О сопротивлении злу силою»

Владыка Филофей (Нарко), архиепископ Мюнхенский, игумен маленькой русской обители в местечке Оберменциг под баварской столицей, был персонально и страстно ненавидим энкавэдистами. И было за что, было...
После войны под Мюнхеном союзниками был организован лагерь ДИ-ПИ, временный лагерь для перемещенных лиц, куда свозились освобожденные из гитлеровских концлагерей. Казалось бы, что за дело эмигрантской Русской Зарубежной Церкви до бывших советских военнопленных? «Большевики» пол Европы захватили, где могли уже наводили свои порядки, вывозили трофеи, разбирались со старыми врагами-белогвардейцами, арестовывали их, и многие уже погибли... Но прошел слух о том, что бывших советских военнопленных, вывозимых в СССР, на границе с родиной пересаживают из пассажирских вагонов в товарные и отправляют прямиком в Сибирь, уже в советские лагеря. Слух этот вскоре подтвердился. И вот тогда русские эмигранты, сами находящиеся в более чем шатком положении, кинулись спасать советских людей из лагерей ДИ-ПИ. Составлялись списки тех, кому грозила наибольшая опасность, то есть в первую очередь офицеров: для них сочинялись подходящие «биографии», подыскивались «родственники за границей», а затем их переправляли из Германии дальше на Запад, а многих потом и за океан...
Владыка Филофей придумал для спасения соотечественников свою «особую методу». Он являлся на командный пункт ДИ-ПИ и предъявлял список якобы бывших своих «прихожан, клира, хора и монашествующих» и требовал их освобождения. «Монахов» и «прихожан» строили в колонну и выводили за ворота лагеря. С Церковью союзники ссориться не решались, а потому, стиснув зубы, отдавали по списку всех требуемых лиц, порою не умевших и лба толком перекрестить... За что потом имели неприятные разговоры с советским командованием, с которым делили оккупационную власть в Мюнхене. А возглавлял колонну дважды освобожденных сам владыка Филофей на трофейном виллисе с послушником Федей за рулем.
О Феде разговор особый. Федя был сибиряк, офицер разведки, парень отчаянной храбрости до пленения и после – дважды из концлагеря бежал. Но был пойман. На чем же его «поймал» владыка, нам неизвестно, но Федя уверовал в Бога искренне и нелицемерно и решил взаправду остаться в монастыре послушником. Ходил в подряснике, пел во время служб, а в остальное время был лихим шофером при владыке: любил владыка быструю езду.
Вот только пил Федя, и если начинал, то напивался уже до положения риз. И как ни смотрели за ним монахи, а частенько оказывался Федя в воскресный день к вечеру в местном полицеской участке Оберменцига. И шел владыка выручать своего непослушного послушника...
– Что ж ты , Федя, опять набедокурил?
– Виноват, владыка!
– А ведь обещал больше не пить...
– Виноват, владыка!
Стоит Федя, буйную похмельную головушку повеся, и даже не оправдывается. Хотя не всегда!
Однажды спрашивает его владыка, вызволяя из участка:
– А зачем же ты, Федя, полицейского в канаву уложил и выбраться ему не давал, каждый раз обратно сталкивал?
– Так он же первый полез, владыка!
– Что значит «первый полез», Федя?
– Первый в морду мне дал!
– В морду, значит. А что в писании сказано об ударившем тебя в левую щеку?
– Сказано «Подставь правую!»
– А ты?
– Я и подставил.
– А он?
– А он опять вдарил!
– А ты?
– Ну я и... А про третий раз, владыка, в Писании ничего не сказано!

***

Как-то подъезжают влдыка с Федей в очередной раз со списочком «прихожан и монашествующих» к домику союзнического КП у ворот лагеря, а ворота заперты и на КП ни души, и на окошках белые занавесочки задернуты.
– Посигналь, Федя!
Федя посигналил. Никто не появился. А с той стороны, возле первого барака, уже люди стоят с пожитками, готовые на выход. Молчат, но явно волнуются, переживают.
Федя еще посигналил. Потом непрерывно и со всей силы. Никакой реакции ниоткуда. Владыка сидит рядом, четки перебирает, молится.
Осердился Федя и просит:
– Владыка, благословите газануть!
Владыка еще помолился да и говорит:
– Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа – газуй, Федя!
Федя отогнал виллис задним ходом, разогнался – и вынес ворота лагеря!
Тотчас домик КП ожил, выбежали из него союзнички, бросились к владыке:
– Да забирайте кого хотите, только лагерь не разрушайте!

***

Рассказал мне эту историю бывший редактор журнала «Посев» Ярослав Александр Трушнович, сын Александра Рудольфовича Трушновича. 13 апреля 1954 года Александр Трушнович, на тот момент председатель комитета помощи русским беженцам, был похищен советскими агентами. Как выяснилось позже, он оказал активное сопротивление и на советскую сторону был доставлен уже «без признаков жизни». Факт похищения и убийства Трушновича был признан пресс-бюро Службы внешней разведки только после распада СССР.
И все другие герои небольшого этого рассказа уже ушли... И встретились уже у Господа. Потому что,кажется мне, и Бог тоже любит отважных.

[Vogel]

С огромным интересом прочитала
Спаси Господи Вас и Владыку, и Федю - и на этом свете, и на Том!

[Юлища]

Ох, Агния ЛЬвовна, что-то мне все меньше и меньше нравится всё советское...

[Агния Львовна]

Ох, Агния ЛЬвовна, что-то мне все меньше и меньше нравится всё советское...

А мне лет с 16 не нравилось.
Но "всё" - это слишком сильно сказано. Образование было на высоте, это надо признать. Ученые и учителя с врачами, даже при смешной их зарплате, оставались в обществе уважаемыми людьми, а проститутки и торгаши-мошенники - наоборот.
А о военнопленных самая потрясающая книга, на мой взгляд, это "Последняя тайна" лорда Николаса Беттела. Если найдете и прочтете, напомните мне рассказать вам байку о своей встрече с лордом Николасом.

[Агния Львовна]

С огромным интересом прочитала
Спаси Господи Вас и Владыку, и Федю - и на этом свете, и на Том!

Спасибо, дорогая Птичка Катя!

[Юлища]

А она на русском в сети качается?

я честно говоря недавно ещё раз перечитала записки Ефросиньи керсновской и под впечатлением...

[Виталий D]

Спаси Господи! С с удовольствием прочитал!)

[sрlit]

Спасибо!
Прочитала с большим интересом
Нахожусь под впечатлением