Львёнок, спасибо на добром слове!
Начала рассказ с базовой проблемы (хроническая депрессия), потому что именно она создаёт те очки, через которые я смотрю на мир.
Помню, в детском саду я чувствовала сильный страх, когда ко мне обращалась воспитательница. Нет, меня не запугивали и тем более не били, но мысли о то, что я в чём-то ошиблась и сейчас мне об этом скажут, было достаточно для того, чтобы глубоко страдать.
У моей мамы по отношению ко мне было неписанное правило: "Я буду тебя любить, если ты оправдаешь мои ожидания". А ждала она от меня совершенства. Родители были несчастливы в браке (отец пил, играл в карты и иной раз проигрывал, так что маме приходилось принимать на себя все семейные расходы) и, скорее всего, хотели, чтобы я стала тем, чем не смогли стать они.
А у меня не было музыкального слуха и хорошей координации движений (имевшихся у мамы). Не было и яркой внешности, умения быть душой компании и выдающихся способностей к математике (имевшихся у папы). Было слабое здоровье: косоглазие, дальнозоркость, амблиопия, аллергический диатез, постоянные простуды... Если не ошибаюсь, когда мне было года четыре, врачи даже подозревали ревмокардит и на целый год запретили мне любые физические нагрузки. Словом, сплошные заботы и неприятности, а не нормальное, среднестатистическое отцовство-материнство.
Правда, я оказалась неглупой, закончила школу с хорошими отметками и в конце-концов поступила в престижный университет. На первом курсе влюбилась, но мой избранник не только не отвечал мне взаимностью (за это винить нельзя: мы ведь обычно не влюбляемся по собственному желанию), а вообще не обращал ни малейшего внимания внимания. Проходил как мимо пустого места. Он любил Достоевского, и каждый год я добывала какой-нибудь из его романов и дарила возлюбленному на день рождения. Он говорил спасибо и уходил. Такое поведение моего кумира убедило меня в том, что во мне есть что-то неизбывно плохое (нечто вроде проклятья).
Влюблённость со временем сошла на нет, но чувство отверженности осталось. Даже замужество по любви полностью меня не излечило. Я всегда полагала, что должна быть очень хорошей и способной на всяческие жертвы, чтобы мужчины простили мне, что я не не особенно красива, но зато умна. Но на очень хорошую я не тяну, поскольку характер сложный: склонна к депрессии и подвержена приступам ярости.
Будучи наслышана о том, что дочери алкоголиков часто выходят замуж за алкоголиков, я старалась этой ошибки не совершить. Мой муж не пил (точнее, выпивал раза два или три в год) в течении 4 лет. Я закончила университет в 1984, он - в 1987; муж старше меня по возрасту, но был младше по курсам. Родились две дочери. Я была в послеродовом отпуске, муж учился. Потом вместе уехали в Никарагуа. Родители только что не прокляли меня за это. Конечно, им не хотелось расставаться с внучками, но зачем же говорить: "У тебя всё будет плохо, и так тебе и надо!"
Когда в Никарагуа муж начал пить практически сразу после переезда, возвращение в Россию не было для меня приемлемым вариантом. Родители извели бы своими разговорами, что я сама во всём виновата.
Вот, уже много написала, а дошла только до 1987 года. Продолжение следует. Рассказываю всё это чтобы объяснуть, почему у меня так радикально сели батарейки.
Истинная поэзия — это любовь, мужество и жертва.
(Федерико Гарсиа Лорка)
)
.